[morpheu]

кидаю заранее, чтобы оценить размер :3

Название: Он мой
Автор:  re-life
Фэндом: Berserk
Персонажи: Фарнеза, леди Вандимион, Серпико (мелко)
Рейтинг: PG–13
Жанр: Ангст
Дисклеймер: Эх, Миура...
Дополнительно: незакончено ещё :ооо
Размещение: да можно просто ссылку в комменты или в ЛС кинуть :3

- Мадмуазель Фарнеза, доброго утра и долгой жизни Вам!
- Она будет, слуга.
- Мадмуазель Фарнеза, хорошо ли Вам спалось на новой перине?
- Отвратительно. Она твердая, как мешок картошки! Закажите новые из Тюдора, немедленно.
- Мадмуазель Фарнеза, редчайшие масла доставлены, как Вы и хотели. Когда прикажите набрать ванну?
- Не слишком ли ты смел, чтобы докучать мне расспросами? Я скажу, когда мне нужно будет твое присутствие, а сейчас - скройся.

Это раздражает. Слуги копошатся, как букашки: как угодить, чем поднять настроение, как бы не быть сожжённым… Между ними та только разница, что насекомые не говорят. Надо бы приказать отрезать всем языки, коли они не способны правильно ими пользоваться.
Фарнезе уже 15. Скоро её выдадут замуж. Девушка мечется между потомственным дворянином и дегустатором короля. Оба одинаково ей отвратительны, и она может лишь мечтать об их свежем прахе.

- Госпожа Фарнеза, – кивнул самый младший слуга.
Серпико утончённый. Худой, как тростинка и исполнительный до безобразия.
«Он мой».
- Мой слуга, – важно поприветствовала девушка: ей льстит это говорить.
Серпико одет богато, как дворянин. Фарнеза сама выбирала: приглядывалась к тканям, узорам, приказывала своему слуге одевать каждый приглянувшийся ей фасон; для нее Серпико - это ее любимая кукла. Но кукла ее. Только ее.
Судьба одной из служанок, посмевшей заглядываться на ее слугу, была очевидна.
«Не ее. Мой».
- Цветы в Вашей оранжерее сегодня особенно красивы.
Серпико редко улыбается. Фарнеза часто повторяет себе, что это только из-за того, что она сама так хочет. Новенькие служанки считали по-другому и часто были рядом с её слугой. Новенькие служанки-инвалиды теперь вряд ли найдут работу.
«Никому нельзя к нему прикасаться, кроме меня».
- Они всегда прекрасны, Серпико.
Серпико удивлён. Самую малость.
- Конечно, госпожа Фарнеза.

Сегодня почти особенный день. Мама вызвала её на разговор; Фарнеза удивлена и растерянна. Слуги были выпровожены, даже её собственный. Богато обставленная комната как всегда выпускалась из внимания, и девушка просто сидела на кресле, смиренно ожидая мать. Придётся прождать долго: сегодня леди Вандимион собиралась на бал, и её мало что может отвлечь от подготовки. Разговаривали они с ней редко, поэтому Фарнеза предпочла лишний раз проверить готовность.
Руки у девушки мягкие-мягкие, пальцы длинные, а ногти аккурат подрезанные. Всё таки вчера вечером Серпико дал дельное замечание - время уже почти ко сну, а персты юной леди еще не касались клавиш фортепиано. Какова была бы оплошность!. Вдруг мама попросит сыграть оперу, на которую она была приглашена «одним достопочтенным господином»?
Талия у Фарнезы осиная; корсет позволяет набрать воздуха ровно столько, чтобы вздымающаяся грудь в декольте не выглядела пошло. Спина всегда прямая: тело не расслабляется ни на минуту, ни на секунду. Это - последствия воспитания, воспитания лично от мамы. Одно из немногих ее прикосновений - гладила по спине нежно, почти, если обманываться, с любовью, и эта непривычная, дикая ласка загоняла Фарнезу в тупик, словно бы обжигала, норовя спустить кожу ровными полосками. Девушка прогибала спину, будто и зверь какой - прирученная цирковая шавка, которая смотрит испуганно, даже в панике, и не смеет кусать хозяйскую руку.

- Это платье было сшито в подарок специально для тебя от короля Мидланда. Тебе нравится? – леди Вандимион легко порхает вокруг дочери; Фарнезе кажется, что она ищет недостатков во внешнем виде, поэтому держится весьма напряжённо.
И всё же мама сегодня кажется особенно доброй. Девочке всегда было интересно, что она находит на балах, среди аристократов. Это ведь так вычурно. Так пошло. Каждый знает, что творится на "светских вечерах" за закрытыми дверьми, и каждый делает вид, что этого не замечает.
- Да, мама…
«… но всё же могли и лучше сшить: что за отвратительные рюши?»
- Фарнеза. Я тебя как-то напрягаю? Почему тон такой безжизненный? – то ли серьёзно, то ли обидчиво продолжила женщина, наклоняясь к дочери и смотря ей прямо в глаза.
Фарнезе не по себе: никто никогда не смел смотреть ей в глаза. Ей это не нравится; ещё немного, и её начнёт трясти.
- Нет, мама. Просто… - девочка закусила губ, – дома так скучно. Хотелось бы развеяться.
Леди Вандимион неожиданно рассмеялась и резко выпрямилась.
- Ну, что же ты раньше не сказала? Я будто не мать тебе, глупая! Сегодня вечером у госпожи Люсьены состоится грандиозный бал! Пойдёшь со мной и оденешь это платье! – женщина, усиленно махая веером, довольной бодрой походкой прошла к двери. – Там тебе станет веселее, я гарантирую тебе это! И если ещё захочешь куда-нибудь сходить, сразу иди ко мне! – как мама может быть такой весёлой? – Я люблю тебя~ - приглушённое распевное прощание прозвучало уже за дубовой дверью; у Фарнезы подкосились ноги.
«Я… я тебя тоже тебя люблю. Очень, мама...».
Девочка сдавленно хнычет.

Леди Вандимион порывисто влетела в комнату; девушка вздрогнула и прогнула спину ещё больше.
- Фарнеза~ - певуче сказала женщина, садясь на соседнее кресло. – Как спалось тебе сегодня?
- Я… хорошо, мама, – растерянно ответила девушка; она никак не может привыкнуть к такой активности - был бы перед слуга, и уже был бы выдворен подбитой собакой без гроша в кармане.
Женщина улыбнулась и как-то мечтательно посмотрела в окно.
- Фарнеза… ты знаешь, какой сегодня день?
Девушка, выпрямившаяся по струнке, даже не дрогнула.
- Нет…
- Сегодня день, когда тебе 15 лет! - «Уже было много таких дней» - А что это значит?.. – «И знать не хочу». - Можешь не отвечать, всё очевидно! – «Для тебя всё так просто?..». - И знаешь, я не хочу тебе так сразу предлагать мужа. Давай сначала поговорим о любви в целом, – леди Вандимион ободряюще улыбнулась, положив веер на колени.
«Я не вижу связи, мама».
- Ты… хочешь, чтобы я процитировала строчку из поэмы?.. – осторожно предложила девушка.
- Нет, – удивленно ответила женщина; Фарнезу почти бросило в пот.
- Мне… нужно сыграть что-нибудь?..
- Ох, Фарнеза, нет! – всплеснула руками женщина; девушка действительно вспотела. - Я просто хочу знать, что ты думаешь о любви!
Какой глупый вопрос. Он ей не нравится. Зачем вообще этот разговор?!
Фарнеза опустила голову точно задумавшись.
Ей жарко.
Она не может ответить.
- Какая же ты у меня всё таки маленькая… - мама сказала это нежно; у Фарнезы закололо сердце. - Давай помогу. От любви... ты чувствуешь себя выше. Ты будто порхаешь, Фарнеза, как это замечательно! И сердце бьётся... быстро-быстро, понимаешь? Тебе хочется улыбаться, радоваться! Понимаешь, Фарнеза? - леди Вандимион горящими глазами взглянула на дочь.
Она запуталась. Сбивчивый рассказ матери не дал ощутимых результатов. Но... Фарнезе кажется, что такое толкование любви, такое незамысловатое, куда лучше передаёт гамму чувств, чем восьмистопные стихи лириков, коими завалена её библиотека.
-Да... - неуверенно кивнула девушка, завороженно глядя на мать, - но... мама... это значит, что ты постоянно кого-то любишь? - Фарнеза боится; вдруг спугнёт хорошее настроение леди?
Женщина только фыркнула.
Она никогда не любила Федерико. Не утомляют ее подобные разговоры, когда нынешняя беседа с дочерью для нее все равно что царственные посиделки в компании замужних аристократок, которые в силу своего положения могут говорить, что угодно.
- Моя душа летает, - уклончиво ответила леди Вандимион. - Ну, раз ты поняла, теперь можно и перейти к кандидатам, да?
Девушка расстроена. Нет, она не поняла, что такое любовь.

- Серпико, мне идёт? – требовательно спросила девочка, выйдя из-за ширмы.
Серпико молчит; задумался и чуть опустил голову. Фарнезу ужасно раздражает, когда он так размышляет. По ее мнению, слуга должен отчитываться немедленно, не тратя ее времени, и уйти, полный благоговения от одного ее взгляда.
- Вам идёт как и всегда, моя госпожа, – кивнул её слуга; ваза глухо пролетела в воздухе.
- Лжец, лжец! – девочка гневно замахала руками, растрепав золотистые кудри. – Как это платье может быть хорошим?!
Кровь стекает на нос неторопливо, размеренно. Серпико повезло, что ваза была маленькой. Хорошо и то, что он не стал уклоняться - Фарнезу словно бы пронзила его боль.
- Не ври мне больше. - серьёзно сказала девочка, сделав пару шагов в направлении комода, на котором стояла коробка из красного дерева. – А теперь подойти сюда, мой слуга.
Серпико пошёл. Серпико без малейшего протеста позволил притянуть себя за волосы. Место раны защипало - Фарнеза никогда не умела оказывать помощь.
- Моя госпожа… не будьте так грубы, пожалуйста, – парень тихо цыкнул - спирт полоснул прямо по ране.
- Молчи. – властно сказала девочка, продолжая сосредоточенно сопеть над перевязкой; ватка всё-таки была убрана.
Серпико больше не дёргался. И почти расслабился, если бы не периодические тычки его госпожи; Фарнеза считает, что ей он должен быть благодарен - именно она раз за разом лечит его, спасает жизнь.
Золотистые волосы были отпущены.
- Убери на место. – скомандовала девочка, ещё раз проверив аккуратный узелок за ухом.
- Спасибо за помощь, моя госпожа.
Серпико, кажется, улыбнулся. То ли невольно, то ли заметив смущение златовласой госпожи.
Когда обернулся, он весьма не ожидал увидеть девочку на таком непочтительном для себя расстоянии.
- А теперь ответь ещё раз: мне идёт это платье? – Фарнеза смотрела как-то вскольз, Серпико заметил это сразу; пальчики её настойчиво мяли подол.
- Кажется, госпоже не нравятся её рюши. – её слуга напряжён; голос чуть дрожит, что, пожалуй, определить может только Фарнеза.
- Не нравятся. Верно, – девочка дала ему жесткую пощёчину, – но это специально от короля. Маме оно понравилось.
Голос златовласой госпожи слишком тих. Серпико внимательно следил за каждым её движением; его напрягал этот тон.
- Смею сказать, что мнение моей госпожи расходится с мнением госпожи Вандимион, – Серпико хочет понять Фарнезу, пусть даже она снова его ударит.
Но пощёчины не последовало.
Девочка чуть сжала его воротник, наклоняя к себе, и с немой мольбой, будто и той, что блестела в ее глазах во время вечерних молитв, вглядывалась в его черты.
- Она сказала, что любит меня. Серпико, я… меня… я заслужила это?.. – это было слишком тихо: Серпико пришлось задержать дыхание.
- Вы заслуживаете лучшего, - сказал, как отрезал.
Вряд ли бы случайно проходящий мимо покоев Фарнезы слуга услышал бы, как осторожно осели на пол два тела, прижимаясь друг к другу.